Оглавление
Почему не востребована медиация?
Что лучше - мировое соглашение или медиативное?
Предыстория вопроса
В пандемийный период Федеральная налоговая служба заинтересовалась проблематикой медиации. Не секрет, что причина этого – появившаяся в 2019 году возможность удостоверять медиативные соглашения нотариально и придавать им тем самым статус исполнительного документа. Это дополнительная гарантия как для государственных структур, так и для предпринимателей: в случае неисполнения не нужно ходить в суды, истребовать исполнительные листы, оспаривать - можно просто перейти к стадии исполнительного производства.
В 2020 году был реализован первый «пилот», о чем рассказали в средствах массовой информации. МИФНС России № 21 по Санкт-Петербургу стала «пилотируемой» площадкой: ею в рамках медиации было заключено соглашение с ООО «РИФ», где стороны уточнили обязательства плательщика, договорились об уплате налога в другие сроки и устранили риски. Специалисты, погруженные в финансовую тематику, особенно в бюджетное право, прекрасно понимают, какие риски были: потеря налогоплательщика, неуплата налогов, непополнение в бюджетной сфере, и соответственно, нереализация социальных задач государства. Поэтому такой «пилот» стал эффективным решением спорного вопроса.
Насколько я знаю, прошла еще серия «пилотов», не так широко освещенных в СМИ. Эти кейсы были нужны, чтобы посмотреть, как на самом деле работает медиация, как ее можно встроить в налоговые правоотношения.
Шаги по пути к…
Проведу аналогию. На мой взгляд, сейчас все органы государственной власти и зарегулированный сектор экономики пытаются применить медиативные техники в рамках досудебного урегулирования споров, не используя напрямую медиацию. Вот, собственно, то, что происходит сейчас и в налоговой сфере: процедуру пока полным ходом не запускают, но есть попытки заключить соглашение и урегулировать спор.
На открытой площадке юридического форума в 2022 году Константин Чекмышев, заместитель руководителя ФНС, выступил с докладом. Он говорил, что нужно создать площадку для реструктуризации долгов - чтобы сохранить должников и вернуть денежные средства кредиторам. В рамках этой площадки был подписан Меморандум о содействии реабилитации бизнеса.
В 2022 году был проводен очередной Московский финансовый форум, где также присутствует представитель ФНС Константин Чекмышев и представители Ассоциации банков России, которые представили статистику задолженности по кредитному портфелю российских банков, которая составила около 2,95 трлн рублей, – и в ряде случаев наблюдается угроза дефолта (нужно учитывать, что это данные на 1 февраля 2022 года, и прогнозы могли измениться в силу оттока капитала, санкционного режима). Тем не менее, банки выступили за то, чтобы сохранить деятельность кредиторов и определить совместный путь реализации этого направления.
В рамках того же Московского финансового форума было решено создать фонд – объединение усилий на общественных началах - где основным станет ФНС, а другими участниками - Ассоциация банков России, Росфинмониторинг, ТПП и корпорация МСП. Вот в такой группе они будут разрабатывать и в последующем проводить согласительные процедуры для разрешения споров между должниками и кредиторами. В первую очередь, конечно же, речь идет о задолженности по налогам.
В рамках заключения мировых соглашений на начало этого года ФНС дает такую статистику: заключено 592 соглашения с разными категориями налогоплательщиков, большая часть договоренностей уже выполнена.
Почему мы стоим?
Мировые соглашения для налоговых органов – практика довольно привычная. Есть и знаменитое постановление Пленума ВАС от 18 июля 2014 года № 50 «О примирении сторон в арбитражном процессе», в котором суд высказал позицию, что налоговые органы могут заключать мировые соглашения. Это процедура четко прописана в гражданском и арбитражном процессах. Так почему мы сегодня не двигаемся в сторону развития института медиации в налоговых правоотношениях?
Во-первых, существует потребность законодательных изменений. Пока в Налоговом кодексе РФ отсутствует норма, позволяющая проводить медиации, контролирующие органы не готовы применять их в поточном режиме, несмотря на наличие закона о процедуре медиации, который не препятствует проведению процедуры.
Во-вторых, риски коррупциогенности. Понятно, что первое медиативное соглашение проходило ряд контрольных мероприятий: его смотрели в различных структурах, не только налоговики. Это связано с тем, что в медиациях с налоговыми органами участвуют не «авторы спора», а представители налоговой службы. Возникает риск, о чем и как будет договариваться этот представитель, как впоследствии такие договоренности отразятся на нем. Не обвинят ли сотрудника в том, что он договорился о чем-то излишнем за спиной службы? Хотя очевидно, что уменьшать сумму налоговой недоимки никто не собирается, а речь будет идти о рассрочках, отсрочках, обосновании спорных ситуаций.
В-третьих, отсутствуют критерии медиабельности налоговых споров. Для того, чтобы понять, что точно запрещено, а что разрешено, нужно проводить «пилоты». Обращение к зарубежному опыту не всегда оправданно: например, в англо-саксонской системе права, если спор идет по принципам налогообложения, то медиации не проводятся. Не проводятся они и если есть конкретный прецедент. Но у нас официально не прецедентное право. А даже если и признавать нашу систему отчасти прецедентной, то само понимание прецедента иное. Считаю, что критерии медиабельности мы сможем выработать только на практике, когда станем проводить налоговые медиации.
В-четвертых, затрону вопрос добровольности медиации. С одной стороны, это плюс, потому что никто никого не «затаскивает» в процедуру. Но, с другой стороны, это тормозит развитие медиации. Хотя Минюст России обозначал применение добровольно-принудительной медиации по ряду категорий дел, чтобы призвать население и предпринимателей в медиативный процесс.
Ну, и последнее – бремя расходов. Взаимодействие с органами власти не то же самое, что между двумя самостоятельными частными субъектами (например, банком и его клиентом). Откуда будут выделяться средства на оплату медиации? Понятно, из бюджета. Значит, надо заложить в бюджет и эти расходы или другой вариант - процедуру будет оплачивать только налогоплательщик. Этот вопрос для обсуждения.
Почему не востребована медиация?
«Решите за нас». Обычно мы говорим, что любим принимать решения самостоятельно. Моя практика в качестве медиатора показывает, что это абсолютно не так: люди ждут, пока решение примут за них. Тогда проще не выполнять, проще кого-то обвинить в навязанном им решении. Принятие решение - это ответственность, которую ты принимаешь на себя.
Низкий уровень доверия. Нет общего понимания о медиации как инструменте, не прописан алгоритм действий - процедура. Он становится понятен после обучения процедуре медиации.
Где найти медиатора? Предположу, что Минюст России скоро создаст реестровые списки, и эта проблема будет решена. Но на сегодняшний день действительно сложно найти практикующего посредника и понять, что он профессионал, которому можно доверить свой спор.
«Нам только нотариально удостоверить медиативное соглашение». Существует практика заключения фиктивных соглашений, с ней ведется борьба, в том числе на законодательном уровне - чтобы не подставлять ни медиатора, ни нотариуса. Когда речь идет о крупном субъекте – об органах власти, банках - вопрос снимается, потому что им нужно решить проблему, а не просто удостоверить медиативное соглашение. Но в целом на рынке оказания услуг такая проблема существует.
Юрист не нужен, ведь есть медиатор. Некоторые юристы думают, что медиаторы поглотят их бизнес. Это абсолютно не так: медиация - лишь один из инструментов, которому можно обучиться и использовать его в своей практике для быстрого разрешения споров.
Суды не предлагают медиацию. Это действительно проблема. С активной позицией по сподвижению сторон к переговорам выступает Суд по интеллектуальным правам, где существует отлаженный механизм применения процедуры медиации. Чаще же суды лишь прописывают в определениях право сторон обратиться к посреднику.
И, конечно же, тормозит развитие процедуры нулевая статистика. Нулевая она по двум причинам: во-первых, конфиденциальность процесса не предполагает раскрытия информации. Во-вторых, суды при утверждении медиативных соглашений в форме мировых показывают в статистике именно мировое соглашение, достигнутое сторонами. Отсутствие статистики безусловно создает опасность, ведь перед тем как попробовать, хочется понять, как медиация работает.
Что лучше - мировое соглашение или медиативное?
В этом вопросе, я думаю, нужно исходить из приоритетности решения задачи. На самом деле оба инструмента можно использовать в практике.
Но мировое формируется в противовес добровольности, поскольку стороны уже находятся в судебном процессе, их сподвигают на договоренности, они идут на компромиссы, в чем-то уступают. Медиация не про уступки, не про компромиссы, а скорее про консенсус и добровольное принятие обязательств.
В мировом соглашении нет конфиденциальности. В определениях суда, где медиативное соглашение утверждено как мировое, прописываются все достигнутые договоренности сторон.
В медиации решение принимают стороны. Что касается мирового соглашения, то есть судья, который может утвердить, а может не утвердить соглашение.
В медиации отсутствует жестко регламентированная процедура. В суде действуют четкие правила, жесткие сроки, которые нужно соблюдать. Практикующие юристы могут возразить: это не так, можно отложить заседание, суды не всегда рассматривают спор в установленные сроки. Что ж, они будут абсолютно правы. Но в целом процессуальное законодательство нас сдерживает, мы даже ведем себя в медиации совершенно иначе, чем в судебном производстве.
В медиации максимальные сроки - это 180 дней либо 60 дней, если процедура проходит в ходе судебного разбирательства. А что касается мирового соглашения - это обычный судебный процесс: можно заявлять ходатайства, откладывать процесс, долго обсуждать и т.п.
О будущем
Я считаю, что нужно смотреть с перспективой в будущее. Меня радует, что техники, которые используются в медиации, активно стали применяться юридическим сообществом на практике.
Но есть и то, что меня настораживает. Мне бы не хотелось, чтобы медиация в нашей стране перестала существовать, а я вижу такую тенденцию. На вооружение берутся удобные технологии и переносятся в досудебное урегулирование споров. Ну, а дальше медиаторам можно будет сказать: «Спасибо, все, что вы могли сделать, вы сделали».
Медиаторов нужно почаще приглашать на мероприятия, где обсуждаются законопроекты или планируемые действия по внедрению процедуры. Также важно учитывать мнение специалистов в области медиации при обсуждении и внедрении досудебных процедур, которыми в настоящее время занимаются финансовые уполномоченные либо органы власти. Потому что профессиональный медиатор владеет технологиями, которых может просто не знать человек с очень высокой, но иной квалификацией».
* - круглый стол проведен Российским государственным университетом правосудия при партнерстве Комиссии по финансовому законодательству Московского отделения Ассоциации юристов России, Центра медиации при Российском союзе промышленников и предпринимателей 27 февраля 2023 года.
Фото: Антон Вергун / ТАСС
