На первый взгляд ответ кажется однозначным - нет. Но коллеги из Воронежской области выявили факторы, при которых провести процедуру примирения все же возможно.

Своим опытом поделились Айзанат Магомедова,

преподаватель кафедры гражданского права и процесса ВГУ, тренер Центра правовых инноваций и примирительных процедур ВГУ, юрист и медиатор Центра по проблеме домашнего насилия «Право голоса» Воронежского областного отделения ООБФ «Российский детский фонд», соучредитель АНО «Центр практической медиации» и Ангелина Севергина, руководитель проекта «Центр по проблеме домашнего насилия «Право голоса», заместитель председателя Воронежского областного отделения ООБФ «Российский детский фонд».

В 2021 году несколько организаций: Центр правовых инноваций и примирительных процедур Воронежского государственного университета, Автономная некоммерческая организация «Центр практической медиации» и Центр по проблеме домашнего насилия «Право голоса» Воронежского областного отделения ООБФ «Российский детский фонд» объединили свои усилия для работы в ряде направлений, в числе которых проведение процедур медиации и ко-медиаций.

Исходя из опыта Фонда, инициирование и проведение медиации по семейно-правовому спору, осложненному наличием домашнего насилия в отношениях, имеет следующие особенности:

1. На первичной консультации важно выяснить у подопечной, есть ли в отношениях сексуализированное и (или) физическое насилие. Наличие сексуализированного и (или) физического насилия в отношениях – это прямой запрет на проведение медиации. В этом случае медиатор вместе с подопечной разрабатывает «план обеспечения безопасности» и направляет её к юристу/адвокату. Важно: медиатор не успокаивает, а контейниирует и оперативно перенаправляет для оказания профильной помощи.
2. Исключение составляют случаи, когда физическое насилие имело быть место, но, на данный момент, стороны сепарированны друг от друга, находятся в безопасности, друг другу не угрожают, а медиация необходима не для восстановления отношений, а для решения правовых проблем.
3. Если же в отношениях есть психологическое и (или) финансовое насилие, то медиация возможна, при условии, что сторона/стороны, подвергающиеся насилию, смогут присутствовать на медиации и чувствовать себя в безопасности, а медиатор сможет восстановить дисбаланс сил и поддерживать достаточно комфортную психологическую обстановку на процедуре.
4. Принцип равноправия в данном виде медиации немного смещен. Для такой категории споров первостепенное значение имеет согласие стороны, пострадавшей от насилия.
5. Медиация может проводиться как одним медиатором, так и несколькими (ко-медиация). Как правило, в ко-медиации участвуют разнополые медиаторы.
6. Хотя медиатор является независимым и беспристрастным и не может выступать экспертом по спору, при любом упоминании стороной/сторонами о фактах насилия или отношения к насилию (например, «он шлепнул ребенка любя» или «легкий подзатыльник») медиатор должен среагировать, и сообщить, что любое насилие – это зло.
7. Процедура медиации более эффективна, если одновременно с ней сторона/стороны проходят терапию у психолога.

Важно отметить, что специфика семейной медиации, осложненной домашним насилием, заключается в том, что такая процедура не имеет цели восстановить и примирить стороны, а направлена на экологичный и безопасный выход из отношений. Поэтому стороны могут разрешить правовые вопросы на медиации (например, определить порядок общения с ребенком), но после процедуры межличностные отношения не поддерживать.